Глава 21. Благодарность и ее последствия
Недели через три на утренней конференции в зале появилась заместитель главного врача с какими-то бумажками в руках.
– Министерство здравоохранения переслало в администрацию письмо от больной, лечившейся в нашей клинике, – объявила она, – и сейчас я его зачитаю…
С первых же прочитанных строк Доктор понял, что письмо это написала Толстушка. Оно начиналось с подробного описания всех ее злоключений и мытарств, как это всегда и бывает с рассказами больных. О том, как ни в одной из больниц, которые перечислялись далее по списку, ей так никто и не смог помочь, пока министерство не направило ее в эту замечательную клинику к этому замечательному врачу, вылечившему ее и вернувшему надежду на долгую жизнь, с которой она уже в душе попрощалась…
Причитаниями и жалобами этот экземпляр эпистолярного жанра напомнил Доктору письмо Ваньки Жукова «на деревню дедушке», а благодарностью и славословиями – историю о воскрешении Лазаря. И расписано это все было таким «штилем», что Доктору стало даже не по себе (и даже как-то стыдно, что ли), как бывает, когда человека по ошибке принимают за героя, которым потом оказывается совсем другой человек…
«Только этого мне не хватало, – подумал Доктор. – Может, благодарность, как утверждал Эзоп, – это и признак благородства души, но ее последствия будут точно неблагородными».
И первое подтверждение этому увидел на лице Шефа: тот улыбался, но как-то недобро, с удивленной усмешкой, как будто хотел сказать:
«Надо же, я этому выскочке выговор сделал за его самодеятельность, а он все никак не угомонится».
Доктор почти угадал, потому что Шеф, направляясь в кабинет, пригласил к себе Завуча и спросил:
– Он что, специально эту больную уговорил написать письмо в министерство?
– Этот выскочка может, – не замедлила подтвердить та предположение Шефа.
И ехидно добавила:
– Вроде как своими «изобретениями» удивить всех хочет.
«Я ему покажу изобретения. Проучу хорошенько, чтобы не высовывался никогда», – решил Шеф, отпуская свою верноподданную, соглашавшуюся всегда и со всем, что бы ей не говорили.
Доктор не знал об этом разговоре, но последствия «благодарности» не заставили себя долго ждать. Ибо на следующий день по пути в отделение услышал на лестнице женские голоса, доносившиеся с верхней площадки:
– И что, действительно, никто не мог эту больную вылечить?
– Ну это он явно сам ее уговорил так написать. Популярность себе зарабатывает. Шеф так и сказал, что слишком выпячивается. Недаром многие терпеть его не могут…
При внезапном появлении Доктора разговор смолк, и он увидел перед собой Надомницу, которая, видимо, и пересказывала последние сплетни невесть откуда взявшейся Падловне – бывшей «хозяйке» астматического отделения. В свою бытность заведующей она так достала всех медсестер, что они и придумали ей это прозвище, изменив ее отчество всего на одну букву. Но эта буква точь-в-точь определила ее натуру, ибо подлее ее не было человека не только в отделении и корпусе, а может, и во всей больнице. К счастью для Доктора, когда он пришел туда работать, Падловны уже не было. На ее место назначили энергичного и делового Заведующего, который не только навел там полный порядок, но и сделал отделение одним из лучших в больнице. За что и заслужил благосклонность Шефа. Благодаря ему Доктор быстро освоился на новом месте, набрался опыта, освоил функциональные исследования и, начав заниматься научной работой, так и остался там до конца ординатуры. Заведующий стал для него не только коллегой по работе, но, можно сказать, и другом, с которым он часто обсуждал свои идеи и планы. А что до Падловны, то Доктор об особе этой даже и не вспоминал, поскольку встречался с ней лишь пару раз еще ординатором, когда попадал на дежурство в ее отделение. Но она его не забыла:
– Какие люди, – с неприкрытой насмешкой начала она, – работают теперь в МОЕМ отделении! – Прославленные на уровне министерства. Может, скоро и вся страна о вас узнает?
– Положим, хоть и прославился, но не в вашем отделении, – хмуро огрызнулся Доктор, добавив для ясности:
– Теперь, насколько мне известно, здесь другой заведующий.
– Ну, думаю, это временно, я ведь скоро возвращаюсь насовсем. Муж мой (гордо подчеркнула она МОЙ) получил повышение в МИДе.
(Здесь следует пояснить, что муж Падловны служил то ли в Камбодже, то ли еще где-то в Азии каким-то советником, чем она необычайно гордилась).
– Вот и поработаем с вами вместе.
– Посмотрим, – так же хмуро отреагировал Доктор и тут же поспешил в приемную к Секретарю, решив незамедлительно узнать у нее последние кафедральные новости…
Разговор с Секретарем его сильно обеспокоил, так как обещание Падловны вернуться на заведование реально подтверждалось. Секретарь во всех подробностях описала, как Шеф на пороге своего кабинета ее любезно встретил, приветствуя «дорогую гостью». А Завуч, имевшая привычку в этот час просиживать в приемной, даже заключила Падловну в объятия и тоже проследовала вслед за ней в кабинет. Потом подали чай, и они около часа что-то обсуждали. Ну, а под конец Шеф вызвал к себе Стукача и Парторга и вот тогда-то Секретарь и услышала обрывок разговора, когда Шеф, провожая Падловну из кабинета, заверил:
– Не волнуйтесь, к вашему возвращению его уже здесь не будет. Мне тут уже многие советовали с ним разобраться.
И кивнул головой в сторону Стукача и Парторга. Ну, а те, в свою очередь, послушно закивали в ответ.
– Похоже, место это придется твоему другу освободить, тут явно подкоп под него готовится, – подвела итог Секретарь. – Хорошо бы его предупредить обо всем.
Доктор тут же поспешил к Заведующему, но того не оказалось на месте – кабинет был на замке. Тогда поспрашивал у медсестер и выяснил, что тот накануне взял причитавшиеся ему отгулы.
«Может, завтра все успею рассказать», – решил Доктор, подумав, что приехать в отделение нужно будет с утра пораньше.
Но накануне поздно лег спать и назавтра еле-еле успел прибежать к началу утренней конференции. А когда она началась, то понял, что опоздал…